По случаю премьеры комедии «Восемь лучших свиданий» исполнитель главной роли Владимир Зеленский предельно искренне рассказывает о своих свиданиях, романтике в семейной жизни, отношениях внутри «Квартала 95», лести и критике, а также о многом другом.
Чтобы узнать, кто такой Владимир Зеленский, нужно сходить в кино или просто включить телевизор – даже если его самого не будет в кадре, вы наверняка попадете на одну из юмористических передач, сериал, скетчком, шоу, к которым наш герой имеет непосредственное отношение как идейный вдохновитель и бессменный лидер студии «Квартал 95».
Чтобы ознакомиться с его творческой биографией, можно зайти в Википедию.
Но чтобы понять, какой человек Владимир Зеленский, с ним нужно поговорить по душам. Это, пользуясь случаем, и сделала Viva!
Тем более и повод подвернулся подходящий – выход на большой экран самой ожидаемой комедии сезона – «Восемь лучших свиданий».
– Вова, что для тебя идеальное свидание? Приведи пример из своей биографии.
Мои свидания корнями уходят в прошлое, когда я встречался тогда еще с будущей супругой.
Это удивительное настроение и чувство, когда люди друг о друге еще ничего не знают, как будто раскрываешь новую книгу, бестселлер, который еще предстоит прочесть.
Вот так шаг за шагом, страницу за страницей вы открываетесь друг перед другом, узнаете что-то новое.
И в каждом своем прорыве, в каждой фразе ты боишься спугнуть, произвести неправильное впечатление.
А вдруг что-то не то ляпнешь – потом переживаешь, пытаешься объяснить, что на самом деле ты адекватный, нормальный, просто очень волнуешься…
Поэтому идеальные свидания для меня в прошлом. И они имеют приятный ностальгический аромат, скажем там.
– Здравствуй, семейная жизнь – прощай, романтика?
Конечно же, нет! Просто свидания уступили место встречам. Только уже не с невестой, а с женой.
И не всегда удается увидеться тет-а-тет – семья-то уже большая, дети.
А вообще для меня идеальное свидание – это когда приезжаешь с гастролей, уже очень поздно, но тебе так хочется, чтобы в доме никто не спал, потому что я не терплю есть в одиночестве.
Очень люблю ужинать вместе с семьей, с бокалом вина, когда можно посидеть за столом, поговорить.
Очень скучаю по семье! С годами даже стало сложно засыпать в одиночестве.
Я имею в виду, когда я в отъезде или Лена с детьми уезжает куда-то.
И еще о встречах. Бывает, что выдаются перерывы в работе, когда коллектив разъезжается, все отправляются на отдых…
И вот ты путешествуешь, отдыхаешь, наслаждаешься общением с семьей, а спустя месяц возвращаешься в «Квартал».
В этом тоже есть своя романтика. Ведь ты встречаешься с людьми, которых знаешь много лет, тебя с ними объединяет и дружба и творческая работа, по которой безумно скучаешь. Свиданием это назвать сложно, скорее, долгожданной встречей.
– За многие годы участники «Квартала» превратились не просто в коллектив единомышленников – в монолит: общая работа, общая судьба.
Все смешалось в доме Зеленских – друзья, коллеги, кумовья… Поговаривают, что в вашу тесную компанию людям со стороны попасть невозможно.
Смотря для чего.
– Например, чтобы стать друзьями, а, следовательно, и партнерами. Какими качествами нужно обладать, чтобы войти в ближний круг?
Сегодня главное качество – это порядочность.
С годами стало практически невозможно распознать с первого раза, что человек собой представляет.
Все научились прекрасно маскироваться, да и у тебя уже замыленный глаз и нюх.
Ведь очень много всего вокруг – информации, людей, и всем им что-то нужно, это уж точно.
А подают они все так, будто это нужно тебе.
Поэтому, наверное, не так сложно попасть в «Квартал», как в круг людей, в обществе которых хочется идти по жизни до конца своих дней. Вот этот «клуб», наверное, закрытый. Да и не факт, что кому-то нужно в него попасть.
– Ваши отношения внутри «Квартала» можно назвать идеальными?
Они порядочные, как мне кажется. Правда, это все субъективно, а субъективизм – такая штука непонятная. Это как вера – у всех разная.
Все верят в одного Бога, но стучат к нему с разных сторон, что для меня странно.
Ведь если Бог один, то почему же мы все не идем к нему по одному пути – кратчайшему? Хотя, возможно, каждый уверен, что у него путь короче.
И правильнее.
А остальные выбрали не ту дорогу.
Вот точно так же мне кажется, что в «Квартале» мы выстраиваем дружеские отношения, как у Ремарка в «Трех товарищах».
Я всегда пытаюсь жить по этой книге.
И Джек Лондон с его кодексом чести у меня любимый писатель.
Не предавать, держаться вместе, быть в одной стае.
– А ты в этой стае альфа-самец, вожак?
Мне просто скучно быть под кем-то. Не потому что я хочу: «Подойдите ближе, бандерлоги».
Нет, у меня нет такого чувства.
Но мне неинтересно быть ведомым. Это же психотип.
– Так было всегда?
Конечно.
По людям всегда видно – они ведомые или ведущие.
И одни не могут без других. Иначе ведущему некого будет вести.
Кроме того, именно они – фундамент, главная составляющая, как вода в организме человека.
– А ты понимаешь, что от тебя, твоего профессионализма, чутья, харизмы, энергии, решительности зависит благополучие очень многих людей. Ты вообще чувствуешь на себе ответственность?
Конечно.
И чувствую ее лишь потому, что считаю себя порядочным человеком.
Будь я более циничным, чем я есть, спал бы спокойнее.
Ответственность – это большая, сложнейшая история. Обратите внимание, сколько людей ответственных? Их очень мало.
Потому что это огромная нагрузка.
– И ты ее ощущаешь?
Да, мне тяжело. У меня всегда мысли: «А если этот человек уйдет, а ему же надо семью кормить, а как же он дальше…» Над этим я постоянно ломаю голову.
– Так вот о чем ты думаешь перед сном?
Да. Будь я более хладнокровным человеком, спал бы спокойнее.
– Сложно совмещать в себе две ипостаси – менеджера и творческого человека? Какими деловыми качествами должен обладать Зеленский-артист, чтобы создать целую империю под названием «Квартал»? Или у тебя есть штат правых рук, людей, которые рулят процессом?
Я не знаю, что в конце концов сделало нашу компанию такой, какая она есть.
Но то, что мы ее создали, а не получили то, что само упало нам в руки, – это очевидно.
Я убежден, что просто нужно глубоко заниматься своим делом – и творческим и менеджерским.
Нужно пытаться быть профессионалом, постигать творчество, пытаться разобраться в людях, с которыми работаешь, стараться не упустить какого-то человека, а какого-то, наоборот, убрать.
То есть глубоко – это и есть, мне кажется, ключевое слово в менеджменте таких вот творческих компаний.
Здесь не годятся некие управленцы, у которых за плечами Оксфорд, Кембридж или Йель, столь модный сейчас среди творческих людей.
Компания, подобная нашей, – это не работа на расстоянии, финансовые потоки, слияние и поглощение, налоговые декларации и отчетности.
Это совсем другое. Здесь очень важно быть самому внутри коллектива, быть практиком, а не теоретиком, и пытаться включаться в каждый этап процесса.
– Сегодня «Квартал» – это фабрика номер один по производству юмора в нашей стране. Фильмы, сериалы, юмористические шоу, выступления, мультфильмы, реклама, дубляж… Вас не обвиняют в том, что вы монополисты?
Конечно, обвиняют.
Но когда много тебя – меньше становится кого-то.
Когда меньше становится кого-то – у людей освобождается время.
Когда у человека освобождается время, ему надо как-то занять себя.
А если человек из нашего жанра, то ему приходится чем-то занять рот.
Есть много способов это сделать – приличных и не очень.
Но покритиковать нас – чем не занятие?!
Это глубочайшая ошибка, потому что подобным образом уменьшив нас, на этом рынке они ничего не прибавят себе.
Наоборот, появятся другие. Надо бояться не таких, как мы.
Бояться нужно тех, кто подхватит твою историю, когда ты остановился, и пойдут дальше.
А все юные – настоящие монстры, голодные волчата.
Я знаю, о чем говорю, потому что и мы были юными.
Я точно знаю разницу между «я юный» и «я сейчас».
– Поэтому ты молодую поросль и подгребаешь под свое крыло. Чтобы все были под контролем?
Я бы не сказал, что я их подгребаю.
Вот состоялась «Лига смеха», и все говорят: «Ну, понятно!» Вопрос: «А почему никто этого не сделал до нас?» А ответ такой: «Потому что никому нет дела до этого».
– Так почему вам есть до этого дело?
Объясню: мы сделали «Лигу» потому, что сами были в их шкуре, когда играли в КВН.
Я точно знаю, что такое, когда нет ничего, нет КВНа.
У нас его не было по одной причине, у них – по другой: ситуация в стране, команды не едут к русским, и сотни коллективов – маленьких, талантливых очень, талантливых не очень, середнячков – они все разбрелись и не понимают, что им делать.
– Поэтому вы решили стать «собирателем земель русских»…
Смотрите, на сегодня проект «Лига смеха» ничего не приносит нашей компании. Вообще ничего! Такая экономическая ситуация в стране.
– Но потенциал в этом проекте есть?
Потенциал номер один – эти люди.
Мало того, мы с вами живем в стране, где нет рабства.
То есть люди, которые сейчас в «Лиге смеха», они будущие звезды, и держать их никто не станет.
Если они захотят, то пойдут делать отдельные проекты.
И они пойдут и сделают!
И станут нашими конкурентами. Меня предостерегают, говорят, что мы растим себе очень мощную конкурентную силу.
– И что ты на это отвечаешь?
Если не будет этих ребят, останутся только те, кто лишь гавкает.
А для меня это стопор, остановка.
Нам, чтобы расти, нужны сильные конкуренты.
Но это должны быть люди, которые нашли что-то свое, а не слизали идею у других.
Есть тут на одном канале товарищи, которые у нас работали и ушли.
Я их считаю не конкурентами, а чистыми предателями.
Ты придумай что-то свое и скажи: «Брат, извини, спасибо за все, но я придумал такой вот ход.
И я буду с тобой честно бороться».
Я ему пожму руку и отвечу: «Мы с тобой жесткие конкуренты, но будем воевать по законам чести».
А когда у тебя поучились, ушли и сделали то же самое, только с другими лицами, это немножко другая история.
Непорядочно это.
– Ты говоришь: «Я точно знаю разницу между «я юный» и «я сейчас». А какой ты сейчас? Что в тебе изменилось? Уже не так горишь?
Нет, горю я по-прежнему очень сильно.
Просто сместились некоторые акценты.
Я так же, как и прежде, работаю без выходных, но уже не делаю это сутками.
У меня есть вторая половина жизни – семья. И пусть я не уделяю ей времени столько, сколько это делают другие, но я стараюсь это делать.
Как и раньше, я сплю пять-шесть часов, просто те три часа, остающиеся ото сна, я отдаю не работе, а семье.
Раньше я бежал, бежал, бежал, боялся что-то упустить. Сегодня я становлюсь мудрее и бегаю уже не повсюду и не так быстро.
– А не возникало желания вообще остановиться и побыть наедине с собой, подумать, туда ли я бегу, зачем я это делаю? Какой в этом смысл? Позволить себе рефлексию мужчины, приближающегося к 40 годам?
Состояние «побыть собой», у мужчин это называется кризисом среднего возраста.
Им кажется, мол, общаться со своим внутренним голосом – это нормально.
Я же считаю, что это проблема. Они пытаются понять, туда ли идут?
Вот подумайте: движется человек успешный в каком-то направлении, вдруг останавливается с вопросом: «Может быть, я все время делал что-то не то? Может быть, женщина, с которой я живу, не та, какая мне нужна?
По-моему, семейная жизнь не сложилась, да и дети меня не очень любят. А может, мне стоит все кардинально поменять?»
И происходит поворот в жизни на 180 градусов.
Это очень легко: в один прекрасный день остановиться, наплевать на все, не выйти на работу, поменять семью.
Но это называется «снять с себя ответственность».
Ту самую ответственность, которая так нечасто сегодня встречается в людях.
Да, иногда мужчины устают, и такие мысли, конечно же, кого-то посещают в том или ином направлении.
Но это все слабость.
Вторая категория – это люди творческие, которые перестали быть популярными и оправдываются формулой:
«Я всего добился на этом поприще, и сейчас мне нужно понять, куда двигаться дальше.
Хочу разобраться, в чем мое истинное призвание». – «Ты же раньше хорошо пел?» – «Да, а сейчас я занимаюсь курами.
Я почувствовал – это мое».
И третья категория людей совсем уж экстремальная.
Это актеры и рок-певцы, которые останавливаются, чтобы побыть наедине с собой, но поскольку в одиночестве долго пребывать невозможно, они находят себе товарища в виде наркотиков или алкоголя.
Заканчивается это все трагически – самоубийством.
Ни одно из этих трех направлений мне не нравится вообще.
– То есть тебе нравится быть успешным, благополучным, востребованным, любимым.
Мне нравится быть нужным.
Это очень важно.
Тебе звонят, тебя приглашают, в тебе нуждаются, тебя ждут.
Ты нужен на работе, дома и, если повезет, обществу.
Это большое счастье, дарованное тебе даже не твоим талантом, а чем-то или кем-то свыше.
И если уж тебе выпало такое счастье – береги его, дорожи им.
– Ты хоть иногда бываешь наедине с собой?
В ванной, редко. В основном я принимаю душ.
– То есть никаких грибов, рыбалки?
Я только могу говорить: «Надо бы поехать на рыбалку».
– Но ты останавливаешься хоть когда-то?
Я иногда сижу с людьми, а сам при этом нахожусь где-то очень далеко.
Близкие знают это мое состояние. То есть мы рядом, мы разговариваем, я вроде бы слушаю и вроде бы отвечаю, но они понимают, что на этой встрече я отсутствовал.
Даже мне иногда это нужно.
– Скажи, при твоей беспрецедентной популярности и востребованности что позволяет тебе не забронзоветь, не стать иллюстрацией к строкам «я памятник себе…»?
Объясните мне мою мотивацию забронзоветь?
– Обычное человеческое тщеславие. Искушение деньгами, властью, славой. Что тебе помогает не «включить звезду», которая ярчайшим фонарем светит изо лба многих твоих коллег по шоу-бизнесу?
Я думаю, это лукавство со стороны артистов превращаться вот в таких именно звезд-звезд.
Лукавство и манипуляция. Им удобно вести себя как звезда и требовать к себе соответствующего отношения: специальная машина, специальный райдер, бутерброды не такие, а сякие, далее уже и не бутерброды, а горячие блюда, бизнес-класс в самолете, VIP-прием, отдельная гримерка, двойной гонорар и т.д.
Поверьте, это не звездная болезнь, а просто форма комфорта.
И я считаю, что это форма не глупых звезд. Хамовитых – да, но точно не глупых.
Есть артисты, которым посчастливилось стать популярными.
Ну, умеют они что-то делать, есть талант. Они-то способные, но тупые.
Такие безмозгло расходуют эту манипуляцию, пользуются ею на уровне «Я посмотрела, что так делают в Америке, и я хочу так же». Но в том-то и дело, что кто-то свою звездность конвертирует в деньги и комфорт, а кто-то просто попугайничает.
Понтов ради «включает звезду».
– А есть третья категория артистов.
– К критике ты как относишься, Володя?
Плохо.
Я не стесняюсь всегда об этом говорить.
Вы любите погоду туманного Альбиона? Нет? А есть фанаты.
Кто-то находит романтику в беге босиком по лужам.
А мне холодно босиком, понимаете? У меня другая романтика.
Это солнце, счастье, искренние улыбки людей.
Меня солнце вдохновляет, а вот туман – нет.
Кому-то для творчества нужна депрессия, шоковое состояние. Нагрузили человека, напихали ему полную пазуху критики, и он начинает творить.
А меня подобные вещи вгоняют в настроение, в котором мне не хочется ничего делать.
То есть дело не в том, кто меня критикует.
Я не ставлю вопрос, мол, кто ты такой и чего достиг, чтобы меня критиковать?
У меня нет этого снобизма. Кем бы ты ни был в моем жанре – Чарли Чаплином или Петросяном, мне наплевать на твое мнение обо мне, если оно плохое. Нет, ну я честно вам говорю (смеется).
– А комплименты? Можешь отличить комплимент от лести?
Конечно, могу.
Но иногда мне не очень хочется это делать (улыбается).
– Если бы перед тобой стоял выбор: свободное творчество, слава, любовь публики, но небольшие деньги, или же высокооплачиваемая, но рутинная работа.
То есть нищий художник или богатый функционер? (Задумавшись)
Никогда в жизни не хотел бы, чтобы передо мной встал такой выбор.
Мне не нравится ни то ни другое. Во-первых, я не люблю просто поэтов, которые выходят на улицу и провозглашают, что они гении.
«Я величайший из ныне живущих, послушайте, какие у меня рифмы!»
А его творчество никому не нужно. Впрочем, допускаю, что он может быть талантлив, просто не в те годы родился.
А я не хочу быть не к месту, знаете, как гость или родственник, которого не ждут на свадьбе.
Он пришел, а люди тихонько так за столом: «О господи, пришел все-таки».
Вот я не хочу быть очень талант-ливым, но не к месту.
А первое я так и воспринимаю: если ты поэт, мастер в своем деле и за это тебе ничего не платят, значит, тебе, друг, просто не сюда.
Если же ты купаешься в любви, если ты популярен, то я не совсем понимаю, почему ты беден.
Что это за люди тогда вокруг тебя? Кому ты адресуешь свое творчество? Значит, ты просто клоун.
Нет, не клоун, это профессия серьезная.
Тогда ты такой Петрушка, о которого вытирают ноги, которого люди даже не могут посадить за один стол с собой.
Ну, и просто зарабатывать бабки – это скучно.
У меня были периоды в жизни, когда я мог так делать.
У меня была должность, при которой в какой-то момент я мог выбрать именно финансовый вариант.
Причем я бы оставался в профессии, но все равно мне бы пришлось отказаться от того, чем я сейчас занимаюсь.
И я выбрал второе. Сердцу не прикажешь.
– Мэттью Макконахи недавно заметил: «40 лет – это лучший возраст для мужчины, самое время любить и смеяться».
Я гораздо раньше начал и любить и смеяться.
Не знаю, чем Макконахи занимался до 40 лет.
А вообще, я не думаю, что это его вывод жизни. Возможно, он сказал так под влиянием каких-то эмоций.
Например, у него в этот момент ребенок родился, или он наконец встретил любимую женщину, или ему вручили какую-то награду за лучший романтический образ и ему надо было что-то подобное сказать.
То есть я имею в виду, что подошел бы к его высказыванию с практической стороны, а не как к признанию взрослого мужчины.
– Ты производишь впечатление незлобливого и нескандального человека с легким нравом и уживчивым характером. Что способно тебя вывести из себя?
Вот вчера утром.
Сижу я дома и кормлю сына – у меня получается это делать.
Он смотрит мультик, а я методично впихиваю в него ложку за ложкой.
Лена поражается моему терпению, а все очень просто: я просто хочу это делать.
Вот и весь секрет терпения. Поэтому я не выхожу из себя, не психую. И дело тут не в складе характера: на работе, когда я сталкиваюсь с неадекватами, я иногда могу завестись с полуоборота.
То есть когда человек чего-то хочет, он терпелив.
Он готов прощать, он терпит, он не кричит.
Понимаете, да? Так что только мое желание или нежелание способно вывести меня из себя. И оно всегда зависит от противоположной стороны.
Татьяна Витязь
Иванна Слабошпицкая